Эхо Холокоста: деречинская трагедия

Спустя семь десятилетий гродненец ищет могилу погибшего прадедушки, а дети женщины, спасшей от смерти еврейскую девочку, верят, что она выжила, и надеются найти.

Похоронены заживо?

Несколько лет гродненец Аркадий Лыкосов искал место захоронения своего прадедушки, узника Деречинского гетто Льва Шельковича. По его инициативе не так давно были проведены раскопки в деревне на том месте, где, по воспоминаниям старожилов, в 1942 году были расстреляны еврейские семьи. В Следственном комитете сообщили, что из земли извлечены останки полусотни человек, среди них 17 детей. Люди, предположительно, погибли в годы Великой Отечественной войны.

Результаты экспертиз еще не готовы, но проводившие раскопки специалисты обратили внимание на то, что на фрагментах костных останков не видно пулевых отверстий. Не найдены и фрагменты одежды. Некоторые евреи, возможно, были похоронены заживо. Выжившие в войну  рассказывали, что перед расстрелом узников гетто заставляли полностью раздеться. 

Спасенная девочка

Известие о раскопках в Деречине всколыхнуло людскую память. 

Эту трагическую историю я узнала от Валентины Ковалевич, жительницы деревни Турец Кореличского района. Ее мама, Анна Павловна, до последних дней своей жизни вспоминала спасенную еврейскую девочку и верила, что та осталась жива. «Если смерть стояла у нас в изголовье, но посчастливилось выжить, неужели малютке не удалось спастись?» – повторяла женщина, рассказывая своим детям о том, что случилось летом 1942 года. 

На хуторе между Деречином и Грабово Зельвенского района в семье Михаила и Анны Куршук подрастала годовалая дочка Марийка. Ее отец в первые дни войны ушел на фронт, а мать боялась лишний раз выйти на улицу, чтобы не попасть под немецкую пулю. Однажды Анна кормила ребенка грудью и увидела в окно, как со стороны Деречина, оглядываясь, бежит в ее двор женщина со свертком под рукой. Хозяйка вышла и услышала детский плач. 

Сильно испуганная молодая красивая женщина, еще не отдышавшись от бега, сидела в картофельной яме и прижимала плачущего ребенка. Анна позвала беглянку в дом, но та категорически отказалась. Из ее сбивчивых объяснений Анна поняла, что в Деречине расстреливают всех евреев, а она чудом вырвалась и убежала. Если она останется в этом доме, то придут немцы и расстреляют всех. Она умоляла хозяйку спрятать только ребенка. Анна, едва взглянув на заходящуюся в плаче малышку, прикинула, что она ровесница ее Марийки, и забрала в дом. Там приложила ее к груди, а вскоре девочка уснула. Женщина решила перепрятать гостью в более надежное место, а выйдя на улицу, увидела жуткую картину. Незнакомка изо всех сил бежала в сторону леса, который в народе называют Теляковщина. В руке развевалась белая косынка. А со стороны Деречина из-за горки показались мотоциклы с немцами в касках и с автоматами наготове. Заметив бегущую женщину, мотоциклисты устремились вслед. Анна вернулась в дом с самыми тяжелыми предчувствиями. Дети заплакали, и она одновременно приложила их к груди. В это время с криками «юда» в дом ворвались немцы. Они стали шарить по всем помещениям, заглянули под печь, забрались на чердак, в сарай. Один немец направил на женщину автомат и на ломаном русском языке пригрозил, что ей осталось жить «фюнф» минут. Мать за-причитала, просила пощадить детей, те вновь заплакали. Немец вырвал из рук матери малюток и бросил на кровать, тыкая автоматом в тельце еврейской девочки. Мать, не зная языка, поняла, что немец спрашивал, почему одна девочка беленькая, а вторая черненькая. Понимая, что жить ей осталось считанные минуты, и не веря в возможность спасения, Анна сорвала с головы платок и показала свою голову, дескать, и у нее волосы темные. Она упала на колени и умоляла пощадить ее и детей. Дав очередь из автомата над головой матери и малюток, немец вышел. Его сослуживцы уже вытащили из курятника петуха и с веселым хохотом садились в мотоциклы. Уехали они в сторону Деречина. Мать от страха потеряла голос, хотела что-то сказать девочкам и не смогла.

Анна кормила грудью обеих девочек и привязалась к чужому ребенку. Однажды к ней на хутор зашел мужчина, назвавшийся, кажется, Хаимом. Он рассказал, что в Деречине немцы расстреляли всех евреев, а он избежал расправы. От местных жителей он узнал, что одной еврейской женщине удалось бежать из Деречина по гостинцу в сторону Грабово. Он спросил хозяйку дома, не видела ли она эту женщину, и назвал ее имя: то ли Ася, то ли Бася. 

Женщина рассказала о произошедшем и показала незнакомцу еврейскую девочку. Мужчина обрадовался, не скрывая слез, благодарил Анну. Девочке говорил что-то на своем языке, обнимал и плакал, плакал… Чувствовалось, что это близкий родственник погибшей. Потом он направился к лесу, куда Анна указала, и нашел там убитую еврейку. Спустя время пришли три человека, перенесли тело убитой на край леса и похоронили. Хаим попросил женщину еще на некоторое время оставить у себя девочку. Так и кормила она обеих – черненькую и беленькую, жила в страхе, каждую минуту прислушиваясь, не едут ли немцы.

Хаим вернулся. Перекусил, чем угостила его хозяйка, понаблюдал, как ловко она справляется с обеими девочками. Очень благодарил, отмечая, что не каждая женщина могла так рисковать жизнью. Анна просила его оставить девочку у себя до конца войны, но он, заплакав, сказал, что в деревне, скорее всего, найдется человек, который может донести немцам, и тогда расстреляют всех. Низко поклонившись, взял ребенка на руки и ушел. Еще он сказал, что если останется жив, то обязательно придет сюда. Но Хаим не пришел.

 – Мама всю жизнь молилась о здоровье девочки, называя ее Асей. Она всегда ждала, что кто-то приедет и скажет, как сложилась ее судьба, а незадолго до смерти просила нас, своих детей, попытаться хоть что-то узнать об этой истории, – рассказала в беседе с корреспондентом Валентина Михайловна. – Когда мы в детстве шли в лес за ягодами, мама просила нас не собирать на окраине, там, где по ее словам, похоронена погибшая еврейская женщина.

Нет свидетелей

Из тех, кто жил в Деречине до войны, в Щучинском районе удалось отыскать Альберта Смирнова. Ему я и рассказала историю о еврейской девочке. На вопрос, не помнит ли он людей по имени Хаим и Бася или Ася, он ответил: 

– Как же, помню. С Басей учился в школе, но к началу войны ей было только лет 15. Хаимом звали родного брата. В самом начале войны он попал в партизанский отряд и погиб при налете на Деречинский гарнизон.

Сам Альберт Львович шестнадцатилетним мальчишкой, как сын полка, 23 июня 1941 года ушел с дивизионом, который дислоцировался в окрестностях Деречина, и попал на фронт. О трагической судьбе земляков и погибшей родне уже после войны узнал от своей сестры, бывшей партизанки Софьи. За несколько дней до расстрела узников Деречинского гетто ей в числе небольшой группы удалось бежать и переправиться в партизанский отряд.

 Альберт Львович и его родственник гродненец Аркадий Лыкосов, который несколько лет пытается установить место гибели своего прадедушки, узника Деречинского гетто, настоятельно советовали обратиться к воспоминаниям Раисы Городинской (Бешкиной), которая живет в Израиле. Несколько лет назад она выпустила книгу «Молодость моя… Белоруссия». Много страниц в ней отведено и деречинским событиям начала войны. Свою книгу Раиса подарила бывшему однокласснику Альберту Смирнову, электронная копия книги помещена в музее истории евреев Гродненщины «На Троицкой» в Большой хоральной синагоге. Здесь автору любезно разрешили заглянуть в воспоминания о тех трагических событиях.

Трагедия в Деречине

Раиса Абрамовна вспоминает, что уже 23 июня 1941-го, в понедельник, после бомбежки Деречина и окрестностей, в их местечко прибыли на мотоциклах эсэсовцы. Одновременно высадился немецкий воздушный десант. Согнали всех жителей в центр деревни, евреев отделили. В это время началась бомбежка, загорелись дома. В суматохе люди разбежались. Следующие пять дней в Деречине задержались советские солдаты, пытавшиеся выйти из окружения. Вслед за ними в Деречин вошли немецкие воинские части. Сразу был образован юденрат – управление еврейской общины и организовано гетто. Оградив Школьную улицу и прилегающий к ней переулок колючей проволокой, согнали сюда евреев из Деречина, Голынки и ближайших деревень. Взрослые и дети должны были носить на одежде нашитые желтые звезды. Каждый день всех выводили на принудительные работы: копать ямы, убирать туалеты для немецких солдат, мыть окна, перекладывать дрова. Теснота, голод, грязь, болезни изнуряли людей. Фашисты издевались, били нагайками, расстреливали за любое неповиновение, требовали золота и серебра. Если его сдавали мало, немцы уводили очередных заложников, которые уже не возвращались. Стоило кому-то убежать из гетто, расстреливали несколько семей. На территории гетто находилась небольшая фабрика по обработке шкур телят, до войны принадлежавшая отцу Раи. Здесь работала вся их семья, шкур оставалось много, и немцы требовали хорошей кожи. Ранним утром 24 июля 1942 года отец Раисы хотел идти на работу, но увидел, что вокруг забора гетто установлены пулеметы. Он приказал семье и соседям спуститься в погреб через люк. Ночью перебрались на чердак фабрики. Оттуда слышны были крики, выстрелы, ругань полицейских. Людей вытаскивали из укрытий, грузили на машины, вывозили на расстрел. Рабочих с фабрики забрали под благовидным предлогом, повели мимо старого еврейского кладбища рядом с синагогой. В этом месте была выкопана яма. Ее заполняли трупами евреев. На краю ямы расстреляли в числе многих и отца Раи. К вечеру немцы по чьей-то подсказке добрались и до чердака, где прятались семьи работников фабрики. В суматохе Рая шмыгнула в какой-то люк и прыгнула вниз, одновременно захлопнув за собой люк. Она слышала лай собак, плач детей, крики полицейских, выстрелы. Затаившись, прождала до ночи. Вместе с ней спасся в тот день еще один еврей, сослуживец отца по имени Нахим. С ним добрались до хутора к знакомым крестьянам. От Нахима узнала подробности, как расстреливали евреев, добивали раненых, грузили на повозки и увозили по направлению к старому еврейскому кладбищу. Местные жители рассказали ей, что несколько дней земля над ямой шевелилась, немцы бросили туда раненых людей. Проблуждав много дней по лесу, девушка встретила партизан. Впоследствии она неоднократно участвовала в боевых операциях, была ранена. Награждена орденом Отечественной войны первой степени и медалью «Партизану Отечественной войны».

Кто помнит? Кто знает?

Звоню в далекий израильский город Ашдод. Голос в трубке на том конце провода взволнован и дрожит. Раисе Абрамовне уже 88. Но ей надо быть сильной, помочь мужу пережить тяжелую болезнь, совсем недавно с ним случился инсульт. И она старается держаться. Рассказываю собеседнице историю спасенной на хуторе еврейской девочки и спрашиваю, не было ли такой в партизанском отряде Павла Булака. Собеседница развеяла самую маленькую толику надежды, но предположила: может, в отряде врача Атласа были родственники той девочки? 

Обращаюсь в Дятловский историко-краеведческий музей, изучаю материалы о докторе Ёскеле Атласе, о деятельности его отряда. В 1942 году еврейский врач, чья семья погибла от рук фашистов в Козловщинском гетто, организовал партизанский отряд из молодых ребят-евреев. Было среди его партизан более ста человек тех, кто пережил ужасы Деречинского гетто, а во время нападения партизан на немецкий гарнизон примкнул к отряду Атласа. Может быть, в этом отряде были родственники, соседи молодой еврейской женщины, сбежавшей из гетто в июле 1942 года с ребенком на руках? Возможно, кто-то из них жив и сегодня? В имеющихся исторических материалах, к сожалению, об этом ни слова.

Несколько лет назад, уже после смерти матери, кормившей своим молоком еврейскую девочку, Валентина Ковалевич обратилась в передачу «Жди меня», но ответа пока нет. И неудивительно, ведь даже имя ребенка неизвестно. По словам Валентины Михайловны, место захоронения неизвестной еврейской женщины недалеко от их хутора никто никогда не искал. Оно поросло травой, и это наводит на мысль, что не остались в живых Хаим и те трое мужчин, которые предавали тело еврейки земле. Но, говорят, надежда умирает последней. Этот материал на нашем сайте прочитают люди в разных странах мира. Как знать, может, кто-то откликнется…